Христианское чтиво

Души, попавшие в ад, уже не могут изменить свою участь, поскольку им становится недоступно покаяние. Покаяться в грехах можно только во время земной жизни.

Св. Феофан Затворник: «Вот ныне или завтра придет смерть, и покончит все наше и запечатлеет собою участь нашу навсегда, ибо после смерти нет покаяния. В чем застанет нас смерть, в том предстанем мы и на суд» (Слово в неделю мясопустную).

Св. Григорий Нисский: «Ибо в смерти никому не будет уже возможности болезнь, причиненную ему грехом, уврачевать памятованием о Боге; потому что исповедь имеет силу на земле; а во аде сего нет» (Толкование на Псалом 6-й).

Но почему исповеди или покаяния в аду не предусмотрено? Рассмотрим эту проблему с двух ракурсов: внешнего и внутреннего.

С внешнего взгляда, исповедь – это церковное таинство, совершаемое священником, облеченным властью свыше прощать грехи покаявшемуся. В аду нет Церкви, нет благодатного священства. Даже если бы кто восхотел исповедаться в преисподней, то ему не к кому было бы обратиться со своей требой.

С внутреннего взгляда, состояние грешника в аду таково, что ему невозможно обратиться к подлинному раскаянию. Различные богословы пытались дать объяснение такому адскому состоянию души, но не всегда эти объяснения оказывались корректными.

Так, например, профессор Алексей Осипов в одной из публичных лекций высказал следующее мнение:

«Наверное, вы все… слышали, что Церковь говорит: после смерти, голубчик, поздно каяться... Действительно, и это совершенно однозначное учение Церкви, то есть однозначное учение отцов: все уже, [смертью] окончено время покаяния. Что, Бог не разрешает каяться? Не может этого быть. В чем же тогда дело? Игуменья Арсения Себрякова… пишет, что со смертью человека у него отнимается воля… Даже не отнимается, а исчезает воля. Оказывается, эта воля к действию, она сопряжена с нашей телесной храминой. Разрушается она, разрушается наша способность к действию. Человек может быть и хочет, да не может. Воля отнимается. Она [игуменья] выразила – объяснила, если хотите – устойчивое учение Церкви о том, что после смерти нет покаяния. Почему? Воли уже нет… Страсть в нашей земной жизни то вспыхнет, то угаснет… Тело – это такая толстая броня, эти кожаные ризы, что они как буфер все удары [страстей] смягчают. Здесь у нас редко бывает страсть с необоримой силой… Страсти у нас проявляются, угасают и редко когда действуют в полную силу, когда мы уже теряем себя. Святые отцы решительно говорят, что все страсти коренятся в душе человека… И вот со смертью тела происходит, я бы сказал, страшное дело – уже ничто не смягчает действия страсти, с одной стороны. С другой стороны, ничто не может удовлетворить страсть. Вот, начинается страдание души… Эти страсти, с которыми мы не боролись, которым мы не дали начатка борьбы, там [в аду] они обнаруживаются во всей силе, и там начинается огонь и червь неусыпающий» (О покаянии после смерти и молитве за усопших).

Если тезис об исчезновении воли у человека из-за лишения тела абсурден сам по себе, и не нуждается в особых пояснениях, поскольку воля есть качество духа, а не плоти. То предположение о свойстве тела смягчать греховные страсти требует некоторого рассмотрения.

Прежде всего, страсти бывают двух видов – связанные с телесностью и не связанные с телом. Осипов об этом не упоминает и ни одну из страстей конкретно не рассматривает, что выдает слабую проработку его гипотезы.

Страсти, связанные с телесностью (чревоугодие, блуд и т.п.), очевидным образом не гасятся телом, а наоборот – провоцируются позывами плоти. Желудок урчит не для того, чтобы исчез аппетит, но скорее соблазняет набить брюхо. Органы сладострастия возбуждаются не для того, чтобы охладить пыл вожделения, но скорее разжигают его сильнее. Увы, тело не защищает от страстей данного вида.

Страсти, не связанные с телом (злоба, гордыня и т.п.), тем более не способны гасится плотью, поскольку никак от нее не зависят. Это доказывается уже тем, что падшие ангелы наделены указанными пороками. Духи злобы (Еф 6:12) и Сатана, отпавший от Бога через гордыню (Иез 28:17), тому свидетельствуют. В то же время верные ангелы Божии способны удерживаться от греховных страстей, и для этого им не нужна телесность как некая защита.

Пожалуй, единственный случай, когда через тело устраняется тяга к отдельным грехам – нахождение человека в тяжелой болезни. Но это скорее исключение из общего правила. Притом, как отмечают святые отцы, Бог попускает болезни, дабы человек имел возможность задуматься о грехах, чем открывается путь к раскаянию. Здесь хотя и задействовано тело, однако не оно борется с грехом, а приходящая к покаянию душа.

Теперь обратимся к первоисточнику, на который ссылается Осипов в своих заблуждениях, и определим: действительно ли там об этом говорится? Вот что пишет преподобная Арсения Усть-Медведицкая (Себрякова) на самом деле:

«Когда человек живет земною жизнию, то он не может познавать, насколько дух его находится в порабощении, в зависимости от другого духа; не может этого вполне познавать потому, что у него есть воля, которою он действует как когда хочет. Но когда со смертию отнимется воля, тогда душа увидит, чьей власти она порабощена. Дух Божий вносит праведных в вечные обители, просвещая их, освещая, боготворя. Те же души, которые имели общение с диаволом, будут им обладаны. Вот потому святые отцы, зная тайну эту, руководствуют нас к истинному обетованному спасению путем не мечтательного делания, но действительного подвига душевного и телесного. Со смертью разрушится мечта. Она разрушается и при жизни, когда сном ли, болезнию ли, усталостию, разъяснением, различными искушениями ослабеет наше произволение направлять себя на добро. Видим мы в эти часы и дни немощи, что наша храмина создана была не на камени, а на песке мечтательности: не составляем хороших мыслей – и не пребывают они в уме, не сочиняем добрых чувств – и нет их в сердце, и расхищает диавол ум наш и увлекает сердце туда, куда попускает его увлекать живущее в нас зло. А чтоб это зло искоренилось из естества нашего, нужна особенная благодать Духа. Но и со стороны человека, Богу помогающу, нужна деятельность немечтательная. Она бывает немечтательная тогда, когда человек действует теми именно свойствами, какие есть в нем, очищая их отречением от греховности, а не унижением своих человеческих свойств. Труд в заповедях Божиих – единый неложный путь ко спасению; он врачует самое естество греховное, образует его в подобие Божие и делает так, что всякое добро естественно его сердцу, как всякая истина естественна возрожденному [Духом Божиим] уму» (Письмо 45, к Петру Александровичу Брянчанинову, 21 июня 1875 года).

Как видим, Арсения Себрякова совсем не упоминает о якобы имеющемся свойстве тела смягчать греховные страсти. Правда там есть слова «со смертию отнимется воля»; Осипов выхватил их из контекста и построил на этом свои домыслы. Но для правильного понимания следует рассматривать указанное выражение в связке с дальнейшей мыслью. А дальше преподобная пишет о порабощении диаволом души грешника, а значит и его воли. То есть нераскаянный грешник, находясь в преисподней, становится беспомощным перед греховными страстями и «души, которые имели общение с диаволом, будут им обладаны».

Воля не исчезает, но проигрывает сопротивление злу. Отчего же уступает тьме добрая воля души в аду? Очевидно, оттого что, в преисподней человек уже не имеет той помощи от Бога, которую имел, живя на земле. А в одиночку слабой душе грешника не устоять перед силой искушения. Впрочем, и праведнику без Божьей помощи не всегда сподручно выстоять против зла. Так, из Евангелия знаем, что апостолы не могли совладать с бесом, пока его не изгнал Господь (см. Мф 17:14-21).

Кроме того, душа, привязанная ко греху, не находит в аду удовлетворения страсти, мучается этим, и тем сильнее впадает в зависимость ко злу. В то же время, чтобы «зло искоренилось из естества нашего, нужна особенная благодать Духа», а ее в аду как раз и нет.